|===>
Итак, покончив с коммунистическими реликтами из предпоследней записи, мы с белорусскими смежниками переместились в расположенную неподалёку дер. Лишкяву, а точнее, в монастырский музейно-рекреационный комплекс с действующей католической церковью (костёлом) Св. Троицы. Встречал нас сам настоятель (ксёндз), который был совершенно кругл и поначалу немного взволнован в связи со слабым, как он сказал, знанием русского языка. Говорить поэтому он стал по-литовски, а переводить на русский язык, естественно, стал я. У ксёндза так выстроился рассказ об истории церковных дел в Лишкяве, о происхождении названия монашеского ордена доминиканцев и о значении инкрустаций в виде собак на церковных сидениях, что из него (рассказа) следовало, что доминиканцы — это не что иное как domini canes (лат.), и совершенно не следовало, что они продолжатели дел св. Доминика. А поскольку опыт переводов на тему доминиканцев, да и вообще монашеских орденов, у меня, откровенно говоря, небольшой, то domini canes, а по-литовски dievo šunys в моём изложении сходу стали собаками бога. И лишь наутро мне в голову пришёл другой и, как оказалось, правильный вариант перевода — псы господни. (Что был такой св. Доминик и что псы господни — это всего лишь игра слов, я прочитал немного позднее.)
Осмотрев сидения, картины, скульптуры, фрески, строительные леса (для реставрации фресок) и миниорган, а также уяснив, что доминиканцы в Лишкяву приехали в 1699 году из польских Сейн после того, как на триста тысяч золотых монет, полученных ими в дар от прихожанина, не пожелавшего ничего завещать своим двоим дочерям и сыну (или двоим сыновьям и дочери — не помню), накупили земель и выстроили монастырь[1], а съехали двести лет назад, мы принялинастоятельное настоятельское приглашение и спустились в подвал.
Гробы с останками доминиканцев. 10 октября 2008 года.
В церковном подвале среди дюжины доминиканских ряс, позолоченной церковной утвари, лодки-долбанки (для красного словца ошибочно, как очевидно сейчас, названной мною яликом) примерного прихожанина, на протяжении восьмидесяти лет по праздникам снабжавшего костёл рыбой, и гробов с плексигласовыми крышками, прячущими «от грызунов» истлевших доминиканцев, которые по неизвестным причинам двести лет назад были в открытом виде оставлены на подвальном полу, а не захоронены, как остальные, под полом, — в церковном подвале ксёндз освоился и даже выдал несколько фраз по-польски и по-русски. Впрочем, показывать уже было нечего и, вместе с нами выбравшись из подвала, он погасил свет и, тепло распрощавшись, заторопился по своим делам. Мы же заторопились на трапезу в ресторан с баней и бассейном (sic!) в цокольном этаже монастыря, где изрядно отъели и отпили скоромного. Если будете там, рекомендую попробовать пирог с маком.
Затемно покончив с трапезой, мы вернулись в Вильнюс, где на следующий день нам со смежниками предстояло померяться силами в культурно-спортивном мероприятии. Впрочем, об этом потом.
_______________
[1] Когда настоятель нас не слышал, я выдвинул предположение, что на триста тысяч золотых монет в те времена можно было купить пол-Франции. Доказать этого я не могу, в источниках копаться лень, так что это лишь предположение.
Осмотрев сидения, картины, скульптуры, фрески, строительные леса (для реставрации фресок) и миниорган, а также уяснив, что доминиканцы в Лишкяву приехали в 1699 году из польских Сейн после того, как на триста тысяч золотых монет, полученных ими в дар от прихожанина, не пожелавшего ничего завещать своим двоим дочерям и сыну (или двоим сыновьям и дочери — не помню), накупили земель и выстроили монастырь[1], а съехали двести лет назад, мы приняли
Гробы с останками доминиканцев. 10 октября 2008 года.
В церковном подвале среди дюжины доминиканских ряс, позолоченной церковной утвари, лодки-долбанки (для красного словца ошибочно, как очевидно сейчас, названной мною яликом) примерного прихожанина, на протяжении восьмидесяти лет по праздникам снабжавшего костёл рыбой, и гробов с плексигласовыми крышками, прячущими «от грызунов» истлевших доминиканцев, которые по неизвестным причинам двести лет назад были в открытом виде оставлены на подвальном полу, а не захоронены, как остальные, под полом, — в церковном подвале ксёндз освоился и даже выдал несколько фраз по-польски и по-русски. Впрочем, показывать уже было нечего и, вместе с нами выбравшись из подвала, он погасил свет и, тепло распрощавшись, заторопился по своим делам. Мы же заторопились на трапезу в ресторан с баней и бассейном (sic!) в цокольном этаже монастыря, где изрядно отъели и отпили скоромного. Если будете там, рекомендую попробовать пирог с маком.
Затемно покончив с трапезой, мы вернулись в Вильнюс, где на следующий день нам со смежниками предстояло померяться силами в культурно-спортивном мероприятии. Впрочем, об этом потом.
_______________
[1] Когда настоятель нас не слышал, я выдвинул предположение, что на триста тысяч золотых монет в те времена можно было купить пол-Франции. Доказать этого я не могу, в источниках копаться лень, так что это лишь предположение.